Анастасия Ковальчук - Повелительница Тьмы [СИ]
Я озабочено потрогала его лоб, а потом участливо спросила:
— В детстве не роняли?
— Да ну тебя! — скинул мою руку со лба принц. — Я тебе пытаюсь тут кое-что важное сказать. Послушай…
— Настя! — с противоположной стороны коридора вынырнула Эля. — Платье уже принесли! А я как раз выходной взяла, поэтому все и проконтролирую.
— Ваша Светлость! — всплеснули руками четверо пышнотелых женщин, показавшихся с другой стороны. — До начала приема всего семь часов! Вас уже все ждут!
Марк закатил глаза и жалобно поинтересовался:
— Может отец будет следить за всеми приготовлениями, а не я? Ну какая мне разница, позолоченные канделябры будут, или золотые?
— Идемте, Ваша Светлость, — строго сказала одна из женщин, и его, упирающегося, потащили прочь.
Перед тем как скрыться за углом, принц прокричал:
— Это заговор! Всё — заговор! Настя, беги пока не поздно, иначе…
Его пальцы, судорожно цеплявшиеся за угол коридора, разжались.
— Дурдом, — констатировала я.
— Это ты еще не видела, что было на его дне рождения неделю назад, — хмыкнула амазонка, становясь рядом. — Он грозился спрыгнуть с крыши, если у него еще раз спросят, какого цвета должен быть крем на праздничном торте.
— Да-а… — протянула я. — Вижу, Марк не любит всякие шумные сборища.
— Наоборот. Он просто не любит королевскую жизнь, — вздохнула Эля. — Ладно, идем, надо платье примерить.
— Ну уж нет, — категорично сказала я. — Сама слышала, до приема еще семь часов. Так что…
Не успела амазонка опомниться, как я юркнула в боковую дверь.
* * *— «Энциклопедия метальных чар и чар экранирования», — прочла я название большой книги. — Экранирования? Интересненько… что ж, почитаем…
Я удобно устроилась в кресле и отрыла первую станицу. Через час мне надоело читать вслух все заклинания подряд. Я захлопнула энциклопедию и встала.
— Ой-ё! — охнула я и с трудом удержала равновесие.
Было ощущение, будто на меня надели многокилограммовую шапку, и она давит… давит…
— Переборщила я с ментальными чарами, — пробормотала я, судорожно листая энциклопедию. — Черт!
Контрзаклятий не было.
* * *— Что это ты шатаешься? — с прищуром спросила Эля, сидя на моей кровати, рядом, в креслах, сидели две уже знакомые мне пышнотелые женщины. Амазонка еще пару раз подозрительно дернула носом. — Ладно, давай сюда. Будем приводить тебя в порядок.
— По-моему, я и так в порядке, — огрызнулась я, держась за болящую голову. — Ресницы, брови, ногти — безупречны. Только причесаться немного, и все путем!
— Это ты так думаешь! — хмыкнула Эля.
Следующие три часа меня варили в кипятке, держали на пару, сдирали заживо кожу (хотя мне сказали, что просто убирают ороговевшие клетки кожи), мазали какой-то липкой дрянью волосы, потому что им, видите ли, они показались не достаточно шелковистыми. Еще пытались обрезать ногти на руках, но я орала, что испортить свой французский маникюр не позволю. Потом сделали расслабляющий массаж спины, плеч, шеи…
В итоге я стояла перед зеркалом вся красная, злая, с неестественно прямой спиной и гордо поднятой головой (шевелить ей мне было очень и очень больно). Платьем оказалась облегающая до колен нежно-розовая, почти белая, хламида. От колен до пола она расширялась изящным колоколом.
— И как я буду ходить? — поинтересовалась я. — Прыжками?
— Ну почему же, мелкими шажочками, — отозвалась женщина, застегивая у меня на шее ярко-блестящее колье из бриллиантов (вранье, бриллиантов не может быть так много, а если и может, то они бы так не блестели).
Платье было без рукавов и бретелек. Я задумчиво окинула взглядом свои голые плечи.
— Вы варили меня в кипятке для того, чтобы кожа приобрела этот истошный поросячий цвет? — язвительно спросила я.
— Мы не варили тебя в кипятке! — возмутилась Эля. — Просто делали твою кожу мягкой и шелковистой. Потрогай, — предложила она.
— Да я вообще тела не чувствую, — простонала я. — Хотя нет, чувствую. Сплошной синяк я чувствую! — чуть истерично воскликнула я.
— Вам надо отдохнуть, — мигом засуетились женщины. — Мы заглянем к вам через часок, другой. Отдыхайте…
Эля пожала плечами и вышла за ними.
— Куда же вы? — слабо пискнула я, потом кое-как допрыгала до кровати, разбив вазу и скинув подсвечник, и со стоном повалилась на нее. — Кошмар!
5
Я одиноко стояла в большом светлом зале, у стен находились широкие столы с разнообразной закуской. Гостей уже было прилично, а они все прибывали, прибывали…
— Граф Мангийский, — громогласно объявил дядька в красном камзоле и пару раз стукнул длинным посохом по полу.
Высокие резные двери распахнулись, и в зал вплыл мужчина, чем-то напоминающий индюка. Я задумчиво прожевала виноградину и глянула на широкую лестницу, по которой скоро должен был спуститься король со своей фавориткой, а следом и Марк с Талой. Я сделала пару попыток глубоко вздохнуть, но потерпела поражение.
— Удавить бы того, кто придумал корсеты, — пробормотала я, мелкими шажочками двигаясь в сторону открытой веранды. — Спорим, это был какой-нибудь мерзкий садист?
— Почему такая милая леди грустит? — раздался обволакивающий голос рядом.
Я разражено подняла глаза и увидела довольно-таки симпатичного молодого мужчину.
— Метаморф? — поинтересовалась я, продолжая семенить к балкону.
— Амазон, — гордо ответил он.
— А почему в одежде? — ляпнула я и поспешно прикусила язык.
— Знаете, не привык щеголять голым, — немного высокомерно отозвался амазон.
— А разве бывают амазоны? — поинтересовалась я.
— Конечно, но мы очень и очень редки. Для этого и отец, и мать должны быть…
— Я поняла, — перебила его я и оглянулась. — Великолепно, прошла ровно четыре своих обычных шага, — раздражено поглядела я на плотно обхватывающее колени платье.
— Вам помочь? — учтиво спросил назойливый амазон.
— Ага, понесите, — с сарказмом сказала я.
Тут дядька в камзоле вновь застучал посохом. У меня появилось невероятное желание взять этот посох и хорошенько огреть дядьку по голове. Однако его следующие слова заставили меня отложить кровожадные мысли на потом.
— Бегерит Асмодей Ракитский, Повелитель Империи Тьмы, — громогласно объявил он. — И Его супруга Серафима Мамона Вельзевул!
В зал вошел Повелитель, его рука лежала на талии у красивой демонессы. Я внимательно пригляделась к правителю, выглядел он неважно. Под глазами залегли глубокие тени, а сами глаза смотрели с невероятной скукой и усталостью. Меня даже на секунду кольнула жалость. Серафима же, наоборот, блистала так, что глаза слезились.
